Возвращаясь из госпиталя я столкнулся с немецкими диверсантами
Август 1944 года. Западная Белоруссия.
Полчаса назад я выпрыгнул из кузова попутки на развилке дорог у КПП, и приветливая регулировщица объяснила мне, как найти «хозяйство Рокотова». Дорога пролегала через хвойный лес и девушка настоятельно не советовала мне идти одному, а дождаться попутчиков. Места эти были освобождены совсем недавно и ходить в одиночку, было небезопасно.
Но я, после ранения, уже два месяца не видел ребят своего взвода и мне не терпелось, как можно поскорее встретиться с ними. Из-за этого я и из госпиталя сбежал. Его начали перебрасывать в другой город. Я чувствовал себя вполне здоровым и, побоявшись, что после выписки не попаду в свою дивизию, договорился с хорошенькой медсестрой Леной и она не «заметила», как я выкрал свою форму и документы. Потом она отдала мне мой вещмешок, который ей передали на хранение мои друзья-разведчики, когда приезжали в госпиталь проведать меня.
В нем находились немецкий пистолет Браунинг Р-640, который я ценил за ёмкий магазин в 13 патронов и армейский нож НА-40 в чёрных ножнах, который был ничем не хуже немецких ножей из золингеновской стали. Этот нож был изготовлен на моей родине, в Златоусте и подарил мне его мой земляк-танкист из Уральского танкового корпуса. Эти ножи им вручили перед отправкой на фронт и из-за них танкистов прозвали «дивизия чёрных ножей».
Теперь я шёл по ельнику в предвкушении скорой встречи с ребятами. От развилки до расположения нашего полка было около пяти километров и мне требовалось менее часа времени, чтобы добраться до него.
Приятно пахло хвоей, светило солнышко и казалось, что нет никакой войны. Но мне предупреждённому регулировщицей, приходилось быть настороже, готовому ко всяким неожиданностям.
Неожиданно, метрах в пятидесяти от меня, в густых зарослях ельника, взлетели встревоженные птицы. Там кто-то был. Я отступил за толстый ствол ели, достал «Браунинг» и прислушался. Вскоре птицы успокоились. Возможно, их спугнул какой-нибудь зверёк?
Я решил убедиться в этом, ведь бережёного бог бережёт Это не раз спасало меня во время разведвыходов, казалось бы, в безнадёжных ситуациях. Мне пришлось сделать по лесу крюк и, вскоре, я осторожно приблизился к этому месту. В зарослях что-то белело. Я пригляделся и увидел притаившегося светловолосого мальчишку лет десяти, одетого в какую-то домотканую рубаху и старенькие штаны.
Я неслышно подошёл к нему сзади и положил руку на его плечо. Мальчишка от неожиданности взвизгнул и попытался убежать, но я крепко держал его за плечо. Мальчишка плакал, изворачивался ужом и пытался укусить меня, не прекращая свои попытки вырваться.
-Ну, что ты, хлопец, ты чего так испугался? Я ведь свой. Я советский офицер. Ничего тебе плохого не сделаю.
Вскоре мальчишка успокоился, присмирел и лишь смотрел на меня исподлобья недоверчивым взглядом испуганного волчонка.
-Что случилось, пацан? Ты зачем и от кого здесь прячешься?
Мальчишка вздохнул и, все ещё глядя на меня недоверчиво, мешая от волнения русские и белорусские слова произнёс:
- Да нас на заимку таксама савецкия прыйшлы. Трое з аутаматами. Сказали, што шукают дэзерцирав, а потым забили тату и маму, а Олеску насильничать почали. Я утёк.
Это был сынишка лесника. Звали его Василь. К ним на заимку пришли трое, одетые в нашу форму, и убили его родителей. Я попросил мальчишку указать дорогу к заимке, а сам велел ему бежать что есть духу к развилке, до которой было не больше пары километров и рассказать все регулировщице и старшей по команде и просить помощи.
Я углубился в чащу уже на километр, как, наконец, среди елей заметил поляну, на которой возвышались добротно срубленный дом, амбар и ещё несколько хозяйственных построек. Около дома лежал убитый большой лохматый пос.
Возле сарая на пеньке сидел человек в форме красноармейца, на коленях которого лежал ППШ. Он то и дело поворачивался в сторону амбара и что-то, в усмешке скаля зубы, говорил.
Он забыл про караульную службу. Его больше интересовало то, что происходило в амбаре. Это мне было на руку. Я обошёл поляну и, прижимаясь к стене сарая, почти вплотную приблизился к сидящему.
-Чего там, Мыкола, скоро уже? Мне-то оставь! - произнёс сидящий и довольный заржал.
-Всем хватит! Девка дюже гарна, кровь с молоком! Ещё с десяток выдержит. - донеслось из амбара, а потом послышался стон и звук пощёчины. Эти твари развлекались с девушкой. Я убрал «Браунинг» за пояс и вынул нож. Мне нужен был только один. Остальных я решил не брать живыми. Самой удобной целью для захвата был тот, кто сейчас развлекался с девушкой.
Я вышел из-за угла, зажал сидевшему на пеньке охраннику рот и ударил его ножом. Минус один. Мне не важно, кто это был, в чью форму он был одет. Это был насильник и убийца, который для меня был тем же фашистом, врагом.
Я потихоньку прислонил его обмякшее тело к сараю и двинулся к открытым дверям амбара. Там должно было быть ещё двое насильников.
Мне оставалось дойти до входа ещё пару метров как из амбара, со словами: - Ну вот, Гнат, ты и дождался своей очереди. - показался рябой красноармеец. Увидев меня, он резко отшатнулся, и попытался скрыться в дверном проёме, но я в два прыжка настиг его. Минус два.
В полумраке амбара я увидел лежащую избитую девушку и вскакивающего мужика, который пытался натянуть на себя штаны. А вот с этим бандюганом я, наверное, побеседую.
Этот любитель молоденьких девушек с ужасом смотрел то на меня, то на мой окровавленный нож. От испуга у него дрожали руки, он никак не мог натянуть на себя штаны и пятился, пока не упал на задницу. А я с удовольствием врезал ему своим сорок третьим размером по лоснящейся, потной, мерзкой морде.
Бандит сразу притих. Я выдернул у него из брюк поясной ремень, и крепко стянув за спиной руки, вытащил его на улицу. После этого ножом полоснул по его штанам, от пояса почти до колена, разрезая ткань, чтобы у него не возникло желания устроить со мной бег наперегонки, по пересечённой местности.
Девушка безумными глазами смотрела на меня и пыталась закрыть своё тело обрывками того, что было когда-то платьем. Я вернулся во двор, сдёрнул с изгороди какую-то холстину, которую видимо, вывесили для просушки, и, зайдя обратно в амбар, прикрыл ей девушку.
-Ты же Олеся? Не бойся, все страшное уже позади. С Василём все в порядке, он побежал за помощью и скоро они подъедут.
Я погладил её по голове.
-Ты успокойся, девочка, а я сейчас пойду, с твоим обидчиком поговорю.
Свалив все оружие в кучу, я прихватил на всякий случай ППС одного из диверсантов и вышел из амбара.
Бандит лежал, прикинувшись мёртвым тушканчиком и делал вид, что ещё не пришёл в себя. Но, я то знал, что он уже должен прийти в себя и с ним вполне можно провести «беседу».
Поэтому, подтащил это «тело» к амбару, прислонил его к стене, чтоб он принял сидячее положение и отвесил добрую оплеуху. Он заморгал, открыл глаза и с испугом посмотрел на меня.
-Ну, что , побеседуем?! – угрожающе играя ножом перед его глазами, произнёс я.
Они оказались не теми, за кого я их принял изначально. Я считал, что это дезертиры, ушедшие в леса и пытающиеся там пересидеть. Нет, это были диверсанты. Их специально забросили в наш тыл, чтобы они жгли, грабили, убивали, несли хаос и старались при этом оставлять, якобы случайно, хоть одного свидетеля в живых.
Надежда была на то, что этими действиями они вызовут у местного населения ненависть к новой власти, заставят его взяться за оружие и оказывать вооружённое сопротивление в тылу. То есть, они хотели организовать в этих лесах своеобразное «партизанское движение». Дьявольски хитроумный план.
Я чуть не потерял своего «языка». Внезапно за спиной я услышал щелчки, обернулся и замер. Сзади меня стояла Олеся и держала в своих руках взведённое двуствольное ружье. Видимо, она уже успела зайти в избу и взять отцовское ружье.
Я поднялся и пошёл ей навстречу.
-Олеся, не надо, не делай этого. Я понимаю, что ты хочешь рассчитаться с ним за своё бесчестье. Но, поверь, он получит свою пулю, всему своё время. Но сейчас он нужен нам живым. Мы не знаем, сколько ещё таких банд ходит по этим лесам и сколько бед они ещё смогут принести.
Девушка отвела ствол немного в сторону, и прогремел выстрел. Заряд картечи ударил рядом с головой бандита и он, видимо от страха, начал заваливаться набок.
А потом к заимке подъехал «студер» из которого выпрыгнул Василь, а следом за ним, отделение автоматчиков, а минут через пятнадцать на «виллисе» подкатила опергруппа «Смерш».
Капитан, старший опергруппы, посмотрел на тела убитых диверсантов и «языка», после чего проверил мои документы и удовлетворённо хмыкнул.
-Профессионально сработал, разведчик! Молодец! Переходи к нам, в "Смерш", нам такие хлопцы позарез нужны!
-Да нет, товарищ капитан, меня ребята заждались. Тут недалеко моя часть стоит, а я вот с этими уродами задержался. Да и привык я с врагом лицом к лицу сражаться. Каждый из нас занимается своей работой, а в итоге мы общее дело делаем.
-Ну, ты лейтенант не торопись с ответом, подумай. Если надумаешь, найдёшь капитана Дёмина, это я.
Я отошёл, закурил, а смершевцы занялись диверсантом. Вскоре он пел как «курский соловей» и рассказал, наверное, все, что знает и не знает.
Контрразведчики добросили меня на своём «виллисе» до «хозяйства Рокотова». По дороге Дёмин рассказал мне, что кроме этих диверсантов, в районе действует ещё две подобные группы.
-Ничего, завтра всех накроем.–произнёс мне на прощание капитан Дёмин, крепко пожав руку.
